alexey_zakharinskij's Journal

В мае 2011 года после долгого зимнего сидения в своей избушке я отправился проведать знакомые лесные угодья. Путь мой лежал к вязовой роще, которая должна цвести в эту пору. Роща была не близко, прямой дороги туда нет, и я шёл ещё не протоптанными грибниками тропинками, переходя вброд лесные ручьи. Вдруг на валежине, лежащей поперёк тропинки, я увидел неподвижный силуэт хищной птицы. При моём приближении она не шевелилась. Как странно, подумал я, кому пришло в голову оставить чучело ястреба посреди леса? Я подошёл вплотную, и уже хотел было взять его в руки, как вдруг чучело повернуло голову.

Это был канюк с подбитым крылом, видимо, уже умиравший от жажды. Кто надоумил его сесть на тропинке, а не спрятаться в лесной чаще? Каким чудом он избежал встречи с бандами бродячих собак, которые орудуют в этих местах? Так или иначе, ястреб ждал меня.

Канюка нужно было срочно напоить. Первое, что пришло в голову – предложить ему воды в кружке. Это было не самое лучшее решение – он даже не посмотрел на воду. Тогда я аккуратно накинул на него штормовку и взял в руки. Клюв птицы был открыт, и не составляло труда залить воду прямо туда. Но он не мог даже глотать. Оставлять канюка в лесу было нельзя. Тогда у него просто бы не оставалось шансов выжить. И путь домой пришлось проделать с завёрнутым в штормовку канюком. Без приключений не обошлось – канюк ухитрился выпростать лапу из-под куртки и впиться когтями мне в палец. Клюв у ястребиных слабенький, а вот силу их острых когтей в этот момент пришлось почувствовать на себе. С трудом, одной рукой я по одному вытащил когти из своего пальца. А жёваный лист подорожника быстро заживил раны.

Опыта обращения с птицами у меня не было, а канюка нужно было срочно спасать. В нашем посёлке помочь птице мог один-единственный человек. И именно он явился передо мною ангелом-спасителем, как только я вступил на дачные улочки. Это была моя знакомая, Наталья Васильевна Бритаева. Дело в том, что она раньше работала в зоопарке, выхаживая разную звериную и птичью детвору. И львята, и тигрята, родившиеся в неволе, проходили через её добрые руки.

Не успел я донести канюка до дома, как вооружённая шприцами, лекарствами и бинтами, полная решимости Наталья Васильевна была у меня. Мы стали поить птицу из шприца. И вот, что удивительно – канюк сразу перестал нас бояться. Видимо, канюк был молод, и хорошо ещё помнил время, когда родители кормили его из клюва. Вместе с каждым глотком воды возвращалась в него жизнь. Спустя некоторое время, мы решили его покормить. Мясной фарш был размешан в воде и при помощи того же шприца впрыснут в ястребиный клюв. Затем настала очередь яичного желтка. Сытый канюк стал заметно здоровее и начал путешествовать по комнате, волоча раненное крыло. Теперь можно было вспомнить и о фотоаппарате.

Что делать с птицей дальше – этот вопрос был решён очень легко. У мужа Натальи Васильевны – профессора-биолога Темира Алановича – повсюду было много хороших знакомых. И вот на закате Фольксваген очень уставшего за день учёного опять понёсся навстречу московским высоткам. Мы ехали на Ленинский проспект, в бывший Дворец пионеров на Воробьёвых горах. В многочисленные кружки туда ещё ходят дети. И там с ними занимаются, и, можете себе представить, не берут за это денег. На базе одного из кружков есть Центр реабилитации, в котором вместе с детьми за зверями и птицами ухаживают молодые учёные. Одной из них была бывшая аспирантка моего друга милая девушка Елена. Она тоже намаялась за день, но предупреждённая заранее, ждала нас. Профессионально взяв ястреба в руки, так, что его когти не смогли причинить ей вреда, она вынесла вердикт: «Самка или молодой самец. Выходить попробуем, но летать не сможет уже никогда». Стемнело. Мы возвращались домой, уверенные в благополучном исходе, а Елена ещё долго сидела с подбитой птицей, обрабатывая рану.

Неожиданная новость кольнула сердце остриём ножа: «Лёш, звонила Лена… Птичка умерла… Они там делали вскрытие. Повреждение внутренних органов».

Жаль птицу. Но, выживи она, всю оставшуюся жизнь ей пришлось бы провести в тесном вольере. Только тот, кто может летать, свободно и гордо парить над землёй, поймёт каково это – быть лишённым неба. Да и долго ли просуществует это пристанище для несчастных покалеченных зверюшек и птиц, долго ли сможет давать им кров и пищу? Уже положил на эту территорию глаз очень богатый и властный человек. Уже задумал превратить его в городское поместье для своей жены. И чем окончится эта история – неизвестно.

Зачем и кто подбил этого канюка? Настоящие охотники не стреляют в ястребов, считая их украшением леса, да и охота в нашей местности запрещена. Наверняка, какой-то молодой или великовозрастный сопляк, получивший в свои безответственные руки орудие власти над жизнью.

Господи! Сколько Ты будешь с нами, доколе будешь ещё терпеть нас!? Что сообщит Тебе вернувшийся посланник о нашем мире? Массовая индустрия орудий убийства, убийство из озорства. А с другой стороны – ничтожное количество энтузиастов, у которых отнимают и то, что имеют. Вам не страшно? Мне, по крайней мере, боязно.

Автор выражает благодарность Наталье Васильевне и Темиру Алановичу Бритаевым за их добросердечие и благородство.

Недавно мне случилось проходить мимо засыпанного землёй ручья. Да, сейчас у нас бывает и такое. Чистейший и звонкий лесной ручей, который раньше хотели сделать заповедным, теперь засыпан землёй. Люди будто одичали, и ради наживы готовы уничтожить даже источники и рощи. Но то, что в прошлом году было голой землёй, сейчас потихоньку стало покрываться зеленью – чередой, донником, полынью... И, конечно же, первым покрыл землю мох Фунария влагомерная. Она спешит вырасти на различных насыпях, вырубках, пожарищах, словно ощущая, что негоже земле стоять совершенно голой. А когда в мае пригревает ласковое солнце, Фунария выпускает свои густые и длинные спороносы, горящие в мягких лучах, будто маленький факел. Наверное, такое свойство этого мха и натолкнуло на мысль немецкого учёного Иоанна Хедвига произвести его название от латинского funale – факел.

Но в этот последний ясный день осени стебельки Фунарии были покрыты каким-то серебристым налётом. Опустившись на колени, я пригляделся. Каждый стебелёк спороноса был усеян мельчайшими капельками влаги. Возможно, это была невысохшая роса, но на других растениях её давно уже не было, ведь солнце уже перевалило за полдень. Конечно, у учёных отыщется объяснение и этому явлению, но для тех, кто знаком с жизнью эльфов, секретов давно нет. Наши добрые соседи отмечали какой-то свой праздник и, развесив повсюду гирлянды из серебристых капелек, всю ночь так веселились и танцевали до упаду, что наутро еле добрались до своих маленьких кроваток. А забытые искрящиеся гирлянды так и остались висеть на тонких стебельках. Через день я привёл на это место своих друзей с фотоаппаратами. Фунария, конечно, была на месте. Но сколько мы не искали, капельки на ней не было ни одной

Эльфам запрещено вмешиваться в дела людей. Им нельзя даже показываться нам, как бывало в прежние времена. Мы должны решать свои проблемы сами. Но всё же жаль, что нам не дано общаться. Они могли бы нас научить видеть и создавать красоту, открыть многие тайны. Ведь эльфы намного мудрее людей и им присуще тончайшее чувство гармонии. Но... готово ли племя людей учиться чему-нибудь? Ведь людям кажется, что они уже знают всё, познали весь мир. Самодовольные глупцы! Ведь даже то малое, что им дано познать, они умудряются употребить во вред себе и жизни. Так кто же доверит им великое?

(С) А. Захаринский, 23 октября 18 г

Эта встреча произошла в апреле 2017 г. в Валуевском лесопарке Новой Москвы. Выхожу я обычно рано, когда есть ещё не хочется, а завтракаю в лесу. Так и тогда, намотав уже немало километров, сел перекусить. На завтрак у меня была копчёная рыба. Её аромат разошёлся по всему лесу. Не прошло и пяти минут, как пожаловали гости. В кустах мелькнул пушистый бурый бок. Кот? Слишком далеко от жилья, чтобы здесь обитали коты, ходящие сами по себе. Зверёк вышел на открытое место. Это была лиса. Задрав нос кверху, и водя им в разные стороны, она пеленговала источник запаха. Я замер и даже не моргал. Сумка с камерой стояла у ног, но достать её не было возможности. Ведь только потянись я за фотоаппаратом, гостья немедленно бы исчезла. Лисица шла прямо на меня. И только в десяти метрах она замерла, наконец, увидев прямо перед собой человека.
- Здравствуй, Лисонька! ...Куда же ты? Подожди!
Понимаю, понимаю тебя, маленький лесной зверёк. Я бы тоже задал стрекача, попадись мне в лесу, например, медведь, пускай бы он даже имел самые добрые намерения. Надеюсь, ты хотя бы потом возвратилась, и взяла оставленный специально для тебя кусочек рыбки.
А я, меряя шагами расстояние, на которое она подошла, наткнулся на ветку, где рос неведомый для меня мох. Не зря тебя, Лисонька, ко мне послали. Кабы не ты, не заметил бы я редкости. Отошлю его учёным – пускай определяют.

В раздумьях о том, как мне назвать эту миниатюрную зарисовку, вспомнил, что у В. М. Пескова было яркое название одной из статей – «Увидеть зверя». Строками из этого очерка, который сейчас приобрёл большую актуальность, чем в то время, когда был написан, я и закончу.

«Масса американцев осознала, «как бедна и скучна будет жизнь, если землю заполнят только автомобили». Иногда даже чувствуешь: ценность человеческой жизни ниже ценности жизни животных. В фильмах никого не коробят убийства и пытки людей, но зрители протестуют, если объектом жестокости стало животное. «Это закономерно, – сказал нам в беседе на эту тему один из биологов, – человек размножается, расселяется без всяких ограничений, а некоторых животных мы считаем уже по пальцам».

По животным тоскуют. Житейски люди порывают нити, соединявшие их с природой. Подавляющее число американцев живет в городах. Наезды в национальные парки и отдых в зеленых зонах не восполняют потери. Человек хочет видеть животных возле себя постоянно. В большой мере, как пишут сами американцы, способствуют этому разобщенность людей, жестокость и бессердечность, царящие в обществе, одиночество. В ком же находят друга? В собаках и кошках в первую очередь».

А мох мне на Плантариуме определили. Птилидиум оказался, да не какой-нибудь, а красивейший.

(C) Алексей Захаринский